 Неиндустриальные страны всегда будут на 2-3-х ролях. Можно, конечно, какое-то время покупать всё у
добрых соседей, если денег хватает. Но в этом случае создаётся зависимость, углубляющаяся с каждым днём,
соседям это надоедает, и ничем хорошим это никогда не заканчивается…
Смена вех
В газете «Точка.ру» толковая статья Маринэ Восканян «Сменить ориентацию» – о перспективах новой
индустриализации страны. Вроде как до нашего начальства начинает доходить, что без индустрии нам – хана.
Не проживём мы в эфемерном мире «третьего сектора»: разных там услуг, консалтинга, креатива, как надеялись
вплоть до самого кризиса 8-го года. Ведь как тогда рассуждали: мы-де перескочим в сияющий мир нано- и ино- ,
а заводы-фабрики – нехай дымят у лошков из третьего мира – мы своё отдымили.
Помню, аккурат накануне кризиса, сидя в фитнес центре, вычитала в «Коммерсанте»: из русских делать не то,
что рабочих, а даже и инженеров не стОит – чего ценный материал на всякую дрянь переводить. Ценный материал
надо пустить на изготовление истинно ценного: банкиров, копирайтеров и креативных дизайнеров. А теперь вот
по-иному запели. То есть, запели-то наши американские и европейские учителя успеха, а мы – с некоторым опозданием, но готовно подтянули. Самим нам, конечно,
слабО до такого домыслиться, но раз в Европах вспомнили об индустрии, то не грех и нам.
Это мимоходом об образе мышления властей предержащих и уровне креативности их велемудрых советников.
В общем, в каких-то там глубинах и высотах зреет убеждение: промышленность нам – нужна! Кто, где, как,
на какие деньги – всё это потом, а сейчас – просто: нужна. Это уже некоторая инновация, раньше такого не
было, чтоб вот так впрямую: нужна. Раньше всё обходным манером: нужна, да не всякая, а только эдакая, знаете,
эфемерная, инновационная… А теперь сам Путин на встрече с бизнесменами из «Деловой России» возглашает:
нужна.
Само по себе это, конечно, ничего не значит: будь перед ним нянечки из детского сада, он сказал бы, что детский
сад – наше всё, а, беседуя железнодорожниками, назвал бы приоритетом железную дорогу. Это базовый навык искусства
обольщения – хоть дамского, хоть политического: обольщаемый должен почувствовать себя самым важным и главным,
и Путин этим искусством вполне владеет. Так что разговоры властей, и даже «жёсткие» заявления – это даже не
декларация о намерениях, а так – некий симптом. Но симптом всё-таки есть. Вот и «друг Барак» заговорил
о «реиндустриализации Америки», а раз так – и нам надо…
Вот и мне хочется обсудить тему: возможна ли у нас новая индустриализация и, если да, то как? То есть кто?
Что? Как? Где? И на какие деньги?
Industria = Трудолюбие
Вопрос первый: что такое индустриализация? Даже не индустриализация – индустрия. Что такое «индустрия»,
или – по-нашему – промышленность? Кажется очевидным: ну, заводы всякие, фабрики там и сям пыхтят и что-то
нужное производят. Если вспоминать школьную мудрость, то припоминается: изделия группы А – это
производство средств производства. Группа Б – производство средств потребления. Ну, отрасли там такие
и сякие. Вот это и есть промышленность, которую мы развалили, вернее, растащили, а частью она сама развалилась
от небрежения. Вот её-то и предполагается воссоздать – на новой, разумеется, новой! Прогрессивной! Технической
базе. В общем, чтобы на месте красно-кирпичных полуразвалившихся сараев с выбитыми окнами, за которыми
гуляет ветер, возникли элегантные кондиционированные цеха новых заводов.
На самом деле заводы и фабрики – это только зримая часть индустрии. Есть ещё незримая, и к тому же
более важная. Индустрия – это в первую очередь – навыки людей. Это состояние сознания. Слово
industria в сочинениях средневековых моралистов означало просто «трудолюбие» – только впоследствии,
века спустя, оно приобрело современное значение. А слово «промышленность», говорят, изобрёл и пустил в оборот
Н.М. Карамзин.
Так вот, индустриальное сознание – это особый комплекс навыков народа. Это массовая техническая
смётка, это навыки коллективного труда, это навыки дисциплины – трудовой и технологической. Это не просто
способность делать что-то – делать что-то умели и ремесленники допромышленной эры, и очень хорошо умели.
Индустриальный навык – это умение делать именно так, как полагается по технологическому регламенту,
делать всегда только так и никак иначе. Это не так просто, как кажется. Я по своему трудовому опыту несколько знала
нашу пищевую промышленность. Очень часто у нас делались отличные, очень вкусные изделия, но никогда нельзя
было быть уверенным, что они будут именно такими, как полагается по технологии. Это как дома на кухне: сегодня
котлеты удались, а завтра – увы. Это недостаток индустриального навыка.
Индустриальное сознание – это, в конце концов, способность и готовность по гудку (условному, настоящего
уже давно нет) идти к проходной предприятия, без опозданий, без нарушений. Опаздывать нельзя, поскольку ты встроен
в технологическую цепочку.
Крестьянин, мелкий торговец, ремесленник, а паче того лицо без определённых занятий, бродяга, люмпен-пролетарий,
такими навыками не обладает. Они формируются в процессе мучительной ломки его прежних жизненных навыков.
Когда понадобилось у нас в 30-е годы создавать промышленность, пришлось применять драконовские законы – вроде
уголовной ответственности за 20-минутное опоздание. И всё-таки в нашей промышленности всегда была проблемой
технологическая и просто человеческая дисциплина. Эта составляющая индустриального сознания не успела
сформироваться в должной мере, как это произошло у западных народов. Ну, а в 90-е годы мы с радостным гиканьем
развалили свою промышленность.
Сегодня люди либо отвыкли, либо просто не привыкли работать на заводах. Вот сын нашей няни, парень тридцати
с лишним лет, гражданин братской Украины. Он из промышленного Запорожья, но при этом ему не привелось ни
разу поработать на нормальной, длительной работе. Всё какие-то обрывки работы, что-то случайное: то там, то сям,
то на стройке, то фирма развалилась. И что же? Он завтра пойдёт и будет дисциплинированно работать? Щаз, как
говорит молодёжь. Он привык – болтаться по жизни. Он привык к жизни босяка, а не рабочего. И это ещё не худший
случай.
Индустриальное сознание народа предполагает способность не просто что-то производить на
заводах-фабриках, но и создавать новую технику, изобретать, проектировать и поддерживать жизнь этой техники.
Значит, нужна мощная инженерная корпорация, очень много нужно технически грамотных людей, способных
создавать и обслуживать технику. Это очень трудно и ответственно, банковский клерк или офисный сиделец тут не
годится.
В нашем промышленном одичании, в тотальной деиндустриализации плохо не то, что сокрушили конкретные
заводы. Не то, что разрушились какие-то конкретные производственные установки, машины там какие-то, то, сё.
Заводы, в конце концов, можно разбомбить и построить новые. Более того, многие заводы именно и следовало бы
перестроить, радикально обновить – всё это так. И это нормальный процесс промышленного развития: новое приходит
на смену старому, на месте старых промышленных помещений возникают стильные лофты – это нормальный процесс
жизни.
Но! Всё это так, если есть люди, которые обладают соответствующими навыками. Промышленными
навыками. Если есть инженерный корпус (по-советски выражаясь, техническая интеллигенция), если есть
квалифицированный рабочий класс, если то и другое нормальным образом обновляется.
У нас же дело обстоит вовсе не так: мы, как народ, утратили промышленные навыки. У нас разрушено
индустриальное сознание. Мы были народом инженеров и квалифицированных рабочих, а стали народом офисных
сидельцев, прозванных менеджерами, и невнятных проходимцев, объявленных предпринимателями. А вместо
квалифицированных рабочих у нас гастарбайтеры из бывших советских республик, владеющие ровно двумя навыками:
«могу копать» и «могу не копать»...
|
