 Фрагменты из книги
Скопировать книгу…
…В мастерской именитого волжского скульптора Казимира Танка сидел Дарий Кир. Сидел на дощатых подмостках,
жмурился от ярких ламп, наведённых из трёх углов, в сердцах досадовал: «Верно бы хватило им и дневного света, а они,
поди ж ты, прожектора нацелили». В мастерской шум, суета, словно пожар тушат, – работают три мастера и Казимир
каждому указание даёт, учит. Вот он Дарию говорит: «Смотрите вперёд, выше, – сюда, пожалуйста, сюда...»
Дарий ухмыляется, командам Казимира значения не придаёт. Он знает Казимира: никакой он не скульптор, начальник
– и всё тут. Мастер, вылепляющий профиль Дария, тоже знает Казимира; никакого внимания. Вот мастер руку поднял:
дескать, сидите, как сидели. И в момент, когда мимо Казимир с прискоком пробегал, скульптор в сторону отклонился,
словно возле носа оса пролетела. Дарий и этот презрительный жест мастера заметил. И, провожая взглядом бегущего к
другим мастерам Казимира, головой покачал. Улыбнулся дружелюбно. Подумал: «Казимир ты и есть Казимир».
Недавно приехал Дарий в Волжск, но сколько судеб он здесь устроил, скольким протянул руку, оказал помощь. Своим,
конечно. Казимира привёл ему Филин-сын. Сказал просто: «Скульптор. Нужна мастерская». Дарий чертыхнулся в
директорском кресле, хотел сказать: «Лезете ко мне со всяким!..» Но скульптор вышел из-за спины следователя и так
покорно, так просительно изогнулся... – Дарий оттаял. Филин наклонился у уху Дария, сообщил:
– Он с родителями в восемнадцатом году из Германии приехал.
И ещё тише:
– ...внучатый племянник Клары Цеткин.
Дарий раздражённо махнул рукой: «Дуракам рассказывайте сказки, а мне не надо. Я, может, сам праправнук Цезаря».
И потом долго смеялся, качал головой. «Какую только пулю не отольют – племянник Клары Цеткин!.. Ну, а если и так –
и что?.. Что она за птица, Клара Цеткин? Революционер! Я и сам революционер!»
Спросил строго: «Диплом об окончании института есть?..» «Я скульптор по призванию!» – не моргнув глазом, ответил
Танк. Перед ним стоял человек, не знавший сомнений. Такого хоть императором Японии ставь – не откажется. Да что
император, ему скальпель дай – хирургом станет. Он из тех, кто всё умеет, кому незнакомо чувство смущения. Такие-то
вот после 1917 года хлынули в Москву из Одессы, Гомеля, Жмеринки и стали вдруг поэтами, писателями, художниками.
Слышал Дарий от кого-то в Наркомате, будто писатель Федин обронил ядовитую фразу: «Ныне каждый мало-мальски
грамотный еврей – уже писатель». Но пусть Федин злобствует – Казимир станет великим скульптором, а я – наркомом.
Нам такая судьба на роду написана. И разлилась под сердцем Дария приятная истома, стало вдруг ему легко и весело.
Любил он людей, подобных вот этому молодцу... «скульптору по призванию». Иной при встрече с таким сказал бы:
«Нахал», другой бы авантюристом окрестил, Дарий – нет, ему каждый такой человек – подарок, улыбка судьбы. Вот
стоит он на ковре, а в глазах силы жизни играют, мечты, великие планы. Его только подтолкни, ему палец подай –
схватится, полезет, до небес заберётся.
Вишь, как льёт: «Племянник Клары Цеткин». Один посмеется, а девять из десяти рты разинут, все двери перед ним
растворят. «Ах, как хорошо сознавать, что есть в нашей национальности такая черта: всезнайство и всёумейство. Такие
не дрогнут, не спасуют. Скажи ему: «Иди в наркомы» – пойдёт. И глазом не моргнёт – сядет в кресло, станет руководить.
А разве Ленин, отец социалистического государства, не из таких вот молодцов формировал первое в мире советское
правительство? И банкиры, и чекисты, и наркомы – тотчас же находились. А он, Дарий?.. Ещё вчера на Дальнем Востоке
металлургию налаживал, сегодня здесь – «Русь на колеса ставит». Скажи ему завтра: стань во главе Военно-Морского
Флота – станет. Командовал же Троцкий всей русской армией!.. Почему бы и нет?.. Смелых и находчивых у нас много,
– с гордостью заключал свои мысли Дарий. – Мы все такие! Вот и он...»
– Как вас?..
– Казимир Танк!
– Но позвольте: почему Казимир и почему Танк?.. Ах, да ладно. Не всё ли равно. Скажи мне лучше, мой друг, каковы
твои планы, – с нежной, доверительной ноткой в голосе спросил директор завода.
– Скажу честно: в Волжске больше двух лет не задержусь. Получу должность, оставлю своё имя на двух-трёх памятниках – и в Москву. Или в Ленинград.
– Но ты не можешь лепить скульптуры, как же ты имя на них оставишь?
– Скульптуры слепят другие, а подпись будет наша. Я – организатор, всему делу голова.
Теплела душа Дария. Ну, хлюст... Всему делу голова.
– А скажи, приятель, ты и в Москве будешь организатор?..
– Да, я там поставлю дело на широкую ногу. Новое искусство будет иметь много начальников; нам всюду нужны
отделы, сектора, союзы, комитеты... Нужен длинный табель о рангах – мы отметим печатью, дадим звания, а там, дальше,
придумаем значки, жетоны. И всё это дадим своим, конечно, нашим. Пусть знает весь мир: сегодня среди нас нет портных,
молочников, аптекарей, ювелиров – есть режиссёры, дирижёры, писатели, журналисты. Режиссёры будут все наши. И
там, в Москве, в Большом театре – тоже должен быть наш. И скорее. Я поеду в Москву и ускорю там этот процесс. И вы
мне поможете.
– Позвольте, я? Каким образом?..
– Напишите записку кому надо, и я поеду. Едет же Бурлак в столицу на большую должность, почему не поехать мне?
Вы мне тоже поможете – я знаю.
Внимательно и любовно смотрел на Казимира Дарий Кир. Ему положительно нравился этот молодец – и ничего он
в нём не находил ни смешного, ни театрального. Так думать и поступать должен каждый из нас – широко и смело. Мы
только тогда осуществим мечту отцов и завоюем весь мир. Такому и помогать приятно. Знаешь: усилия не пропадут. Вон
как он хорошо сказал: «...слепят другие, а подпись будет наша».
Тут философия всей жизни, нашей жизни: посеют и пожнут другие, а есть будем мы. Нет, нет, такому не грех и помочь,
да я для такого никаких сил не пожалею. Ишь, как он главную суть нашей эпохи ухватил: слепят другие... Да, да, пусть
лепят, строят, сеют и жнут. Мы найдём средство, как распорядиться их богатством. С такими, как этот... – непременно
найдём!..
Далеко шли мысли Дария. «Революция, – думал он, расхаживая по кабинету и поминутно взглядывая на Казимира,
– раскрепостила русских людей, дала им право на труд, а мы – направляй их энергию, указывай цель. Привилегии сохраним
для власть имущих. Богатство?.. Оно всегда было рядом со властью. И труд и власть тоже рядом. А власть – надолго, и
на те времена, когда коммунизм построим. Чего стоит рабочий, не будь у него командира! Медведь, затаскивая камень
на гору, тоже трудится. Важно указать: куда занести камень, в какое место положить и в каком порядке. Труд – такая же
потребность для одних, как для других потребность командовать, управлять.
Казимир рождён командиром. Революция оставила для таких заповедную зону – зону власти. Ленин сказал:
«Пролетариат борется, буржуазия крадётся к власти». Вполне справедливая мысль! Но сказав «а», он должен
был сказать и «б», а именно: сколько будет существовать мир, столько одни будут строить, другие прокрадываться в
начальнические кабинеты. Казимир из таких, из тех, кто будет повелевать.
Остановился против Казимира, стоял перед ним в позе Наполеона, смотрел в упор. «Да, да, Казимир – человек дела.
Совесть, сомнения – химеры. Они для тех, кто будет делать чёрную работу. Для нас они не существуют»...
|
