 В экономическом отношении Русская
православная церковь представляет собой гигантскую корпорацию, объединяющую под единым названием
десятки тысяч самостоятельных или полусамостоятельных экономических агентов.
Точное число этих агентов определить невозможно, но только по официальным данным РПЦ имеет не
менее 19 тысяч приходов, каждый из которых зарегистрирован как самостоятельное юридическое лицо
[Подробнее см.: «Русская православная церковь и право: комментарий». М.: БЕК, 1999.], и примерно такое
же число священников.
Кроме того, есть ещё приблизительно 500 монастырей, около 130 епархиальных управлений,
а также неизвестное число коммерческих структур, действующих при храмах или контролируемых отдельными
священниками.
Совокупный ежегодный доход церковных структур (включая наличные деньги, зарабатываемые
РПЦ, и спонсорские пожертвования) составляет сумму около 500 миллионов долларов.
В масштабах российской экономики это немного – недельный доход от экспорта нефти или годовой оборот
одного крупного металлургического комбината, но и не то чтоб мало – можно год кормить десяток
дотационных регионов.
Несмотря на такой размах экономической деятельности, РПЦ, как и другие общественные организации, – и в отличие от большинства корпораций
– по уставу не ставит своей целью извлечение прибыли, а декларирует первоочерёдность идеологических
(вероучительных) задач.
Примат идейного над материальным оставляет решение экономических вопросов как бы на втором плане.
Поэтому пакет «базовых услуг» (служба в храме, исповедь, причастие, а также иногда обряды крещения
и отпевания) предлагается потенциальному потребителю вроде бы бесплатно, хотя реально тот
оплачивает их, покупая требующиеся для ритуалов свечи.
Дополнительные услуги – специальные «службы» (поминовение, чтение акафистов святым и т. п.)
и «требы» [Службы – это обряды, исполняемые по чьей-либо просьбе во время или после общей
службы в храме, а требы – заказываемое кем-либо отдельное богослужение, которое может проходить
как в храме, так и вне его стен.] (крещение, отпевание, освящение жилья и предметов и т. п.), – а также
ритуальные предметы и литература оплачиваются отдельно.
Казалось бы, экономика РПЦ находится в прямой зависимости от количества приходящих в храмы людей.
Однако в реальности примат идеологии позволяет решать экономические задачи во многих случаях без оглядки
на реальное число прихожан: в благоприятных для церкви условиях – через контакты с властями и бизнесом,
в неблагоприятных (например, в нищей провинции) – за счёт мужества и стойкости духовенства, выражающихся
в том числе и в готовности служить бесплатно.
Современное экономическое устройство РПЦ основано на принципах архаичного «вотчинного» уклада [Использую терминологию
Р. Пайпса (см.: Пайпс Р. «Русская революция». М.: РОССПЭН, 1994. Т. 1).], когда жёсткое административное
подчинение по вертикали Патриархия-епархия-приход (монастырь) обеспечивается за счёт предоставления
нижестоящим этажам широких экономических прав, или, используя ту же средневековую терминологию,
«кормлений».
В результате в экономическом плане церковь, как организация, образует «трёхслойный пирог», на
каждом уровне которого имеются свои источники доходов и способы ухода от налогов.
Конечно, существуют формальные механизмы перечисления средств по вертикали вверх (в значительной
мере, как реликт отношений, навязанных советским государством), однако они практически не используются.
На последнем Архиерейском соборе 2000 года Патриарх
пожаловался, что перечисления епархий составляют всего 5% бюджета. Патриархии и этих денег
хватает только на два месяца нищенского финансирования Московской и Санкт-Петербургской семинарий
[Сборник документов и материалов Юбилейного Архиерейского собора Русской православной церкви.
Москва, 13-16 августа 2000. Нижний Новгород, 2000. С. 20.].
А ещё через год и вовсе московские духовные школы (включавшие академию и семинарию) были переданы
на кошт Троице-Сергиевой лавры – крупнейшего и богатейшего российского мужского монастыря, на
территории которого они и расположены.
Дебет: безнал
Доходы РПЦ, как организации,
мы делим на наличный денежный оборот и безналичную помощь. Как известно, сейчас
РПЦ в России одновременно восстанавливает что-то около девяти тысяч храмов. Государственные,
общественные и коммерческие организации, частные лица оказывают ей в этом содействие.
Столкнувшись в начале 1990-х годов с нецелевым использованием пожертвованных средств (самая скандальная
история – полностью разворованный фонд строительства храма на месте расстрела семьи Николая
II в Екатеринбурге), спонсоры теперь помогают церкви строительными материалами, оплатой коммунальных
расходов и услуг.
Абсолютно все крупные проекты по возведению и реконструкции храмов за последнее десятилетие
профинансированы либо государством, либо подобными спонсорами.
Пожалуй, нет ни одного, даже небольшого храма, реконструкция которого была проведена на его
собственные деньги или средства епархии. Важно, что по законодательству спонсор, жертвуя деньги
на благотворительность, уменьшает свою налогооблагаемую базу на сумму пожертвования (но не более 3%
от прибыли).
Другим источником безналичного дохода является широко распространённая трудовая помощь со стороны
верующих людей: роспись храма «во имя Христа» или постройка иконостаса по «православным расценкам»
могут обойтись на порядок ниже средних цен, хотя при этом труднее гарантировать их качество.
Ещё одним видом доходов церкви является пожертвование продуктов «на канон» – специальный стол в храме. Как правило,
«на канон» кладутся хлеб, сладости, домашние соленья, которые потом либо используются на кухне приходского
дома, либо в благотворительной столовой (если она есть), либо для раздачи бомжам и малоимущим.
Особенно большое значение «канон» имеет для монастырей, которые в настоящее время не способны
полностью обеспечить себя продуктами питания. Бывший учащийся семинарии в Троице-Сергиевой лавре
рассказывал автору, что был поражён, попав в кельи монахов, поскольку «они все были заставлены баночками
с какой-то едой, которую им приносили их постоянные прихожанки на службу».
Результаты подобной спонсорской и волонтёрской помощи, при которой священники не получают на
руки денег, меж тем, как православная инфраструктура восстанавливается, зачастую бывают очень
значительными и могут намного превышать прямые доходы церкви.
В качестве типичного примера можно привести один из подмосковных приходов, имеющий маленькую
общину и годовой оборот всего в 1,5 тысячи долларов. Однако на другом берегу реки располагается
небольшой городок, богатым жителям которого, по словам старосты церкви, «нравится показывать своим
гостям рукой на храм и говорить: “Вот видите кованную решётку? Я поставил!”»
Благодаря стараниям такого рода спонсоров и бесплатному труду членов общины. приход за четыре года
сумел провести капитальный ремонт и возвести несколько хозяйственных построек.
Вычислить объёмы подобной помощи и оценить её точно не представляется возможным. Однако
очевидно, что она составляет не менее двух-трёх сотен миллионов долларов ежегодно (не считая
эксклюзивных проектов типа московского храма Христа Спасителя). Она заметно превышает суммарный наличный оборот всей церкви
и является как бы вторым церковным бюджетом.
Дебет: наличные деньги
Впрочем, сама церковь считает
помощь жертвователей делом ненадёжным и временным. Гораздо большее значение для неё имеют постоянные
источники дохода, от которых духовенство и приходы получают наличные средства.
На низовом, приходском уровне постоянный доход складывается из трёх составляющих: прибыль
(до 6000% (шесть тысяч процентов)) [Стандартная двухкилограммовая пачка свечей на внутрицерковном
оптовом рынке стоит до 50 рублей. В пачке от 102 до 705 штук свечей (в зависимости от размера), которые
продаются в храме в розницу по цене от 1 до 15 рублей. Наибольшая прибыль получается от продажи средних
свечей, которых в пачке 300-400 штук и которые продаются за 5-7 рублей.] от продажи свечей (60-70% всего
оборота храма), продажи «товара» (литература, иконы, крестики и прочее), исполнения треб и служб. Две
последние составляющие совокупно дают примерно 30-40% дохода.
При этом в крупных и известных храмах процент дохода от свечей ниже (хотя цены на свечи выше), за
счёт престижности исполнения треб именно в «главном» храме города (области). Непостоянными и, как
правило, никак не учитываемыми доходами храма являются «кружечный сбор» (деньги, собираемые
во время службы, которые тут же делятся между священником и работниками храма) и упоминавшиеся выше
пожертвования частных и корпоративных благотворителей.
Так, например, предметом большого скандала в Москве в 1998 году стал отказ игумена Мартирия (Багина)
из храма Всех Святых на Кулишках передать приходу трёхкомнатную квартиру в центре города,
пожертвованную ему лично одним из банков. Епархиальное начальство, ставшее инициатором скандала, в
правовом отношении ничего не смогло поделать с не желавшим «делиться» строптивым монахом и
в результате ограничилось церковно-административными мерами, запретив его в служении.
В непостоянные доходы мы можем отнести и побочную коммерческую деятельность священников – от
мастерских по производству надгробных камней и челночной деятельности до алкогольных минизаводов и
операций с ценными бумагами.
Особо широкое распространение в последние годы получил и такой вид церковного бизнеса, как сдача
лишних, в том числе недавно возвращённых, помещений в аренду. Примечательный в этом отношении случай
произошёл в Ульяновске в 1999-2000 годах. Там епархиальное управление отсудило у городских властей
принадлежавшее ей до революции здание, в котором ныне размещается кафе-мороженое «Баскин-Роббинс»,
вложившее, естественно, в реконструкцию свои средства.
Получив здание под церковные нужды, епархия предложила мороженщикам заключить договор на аренду,
но уже с новыми собственниками. В результате начавшегося скандала областной суд пересмотрел своё
решение, а судья, принявшая решение в первой инстанции, была исключена из коллегии за пристрастное
отношение к делу...
|
