 1 июля 1997 года стало поистине национальным британским трауром. В этот день Гонконг – последняя
английская колония в Азии – вернулся в лоно Китая, открыв тому дорогу к единству, могуществу и процветанию.
Сегодня этот маленький автономный район можно назвать «экономическим пульсом Азии», и старушка Британия совсем не спешит убирать с него руку. Формально уйдя
со сцены, она продолжает править там бал.
«Каждый Новый Год мы с друзьями ходим в баню», – говорил герой любимого советского фильма. Эти слова
мгновенно приходят на ум, как только речь заходит о Гонконге. Ведь здесь каждую годовщину событий 1 июля,
то есть, национального британского траура, на улицы выходит гонконгская оппозиция. Каждый раз она недовольна
чем-то новым, и в том же время, плохо забытым старым.
Так, главный козырь китайских демократов всех мастей – это, конечно же, пресловутая Тяньаньмэнь и
бесконечные призывы «осудить убийц», то и дело раздающиеся в толпе демонстрантов (кстати сказать, мало
кто знает, что на этой «площади» мирными «студентами» было уничтожено около 1000 танков! – Ред.).
И Гонконг здесь не стал исключением. События 1989 года, которые никак не уйдут на заслуженный исторический
отдых, служат прямым доказательством того, что с памятью у китайской оппозиции лучше, чем с воображением.
Хотя, в Гонконге, безусловно, есть и свои «особые» проблемы. Главная из них – это до ужаса несправедливая
избирательная система, требующая немедленной демократизации.
После 1997 года население бывшей колонии обрело уверенность в завтрашнем дне и твёрдую почву под
ногами, а сам Гонконг – вырос в того свирепого и откормленного «азиатского тигра», которого мы знаем сегодня.
Однако демократы продолжают тосковать по благословенной поре британского владычества. В первый день
2013 года они демонстративно разорвали красный флаг КНР, и подняли в воздух стяги Гонконга и Британии, требуя отставки «фашистской коммунистической
партии». Вы всё ещё думаете, как оригинально отметить Новый Год? Обратитесь в международную организацию
Civil Human Rights Front, которая выступила организатором этого праздника, о чём сама торжественно
заявила. Видимо, на правах рекламы.
Это был один из тех редких случаев, когда гонконгцы не дождались 1 июля, нарушив многолетнюю традицию.
Требовали, как и прежде, – отставки главы местной администрации. К нынешней системе выборов в Гонконге
сложно придраться – совет из нескольких сотен представителей местных элит общим голосованием избирает
достойного кандидата. Однако демократы им не верят. «Лояльны к Пекину!» – звучит неумолимый приговор, а
кандидат, безусловно, слывёт «пропекинской фигурой». Аргументов ждать не приходится – ведь глас толпы
правдив и верен по определению. Как верно было каждое решение королевы Британии, которая единолично выбирала губернатора своей колонии,
ни с каким Пекином не считаясь.
В 2005 году лёд тронулся. «Пропекинский» глава администрации Дунь Цуяньхуа отправился в отставку за
два года до истечения полномочий. На смену ему пришёл сэр Дональд Цанг – католик, рыцарь Ордена
Британской империи и выпускник Гарварда. Движение по карьерной лестнице он начал ещё в колониальный
период, и даже стал первым этническим китайцем, занявшим пост Министра финансов в 1995 году. Впрочем,
китайца в нём выдавал только характерный разрез глаз, в остальном же это был чистокровный англичанин.
Однажды он дал интервью «Российской газете». Как эксперт по экономическим вопросам, Цанг не избежал
разговора о гонконгском долларе. Напомним, что тот с 1983 года привязан к доллару США жёстким соотношением. Хотя банк Китая и обладает с 1997 года правом эмиссии.
Вопрос, как нетрудно догадаться, заключался в следующем: созреют ли в будущем предпосылки, чтобы
привязать гонконгский доллар к китайскому юаню? В свете обещаний китайского правительства сделать
юань мировой резервной валютой к 2015 году, он предполагал лишь один ответ. Это была своего рода
любезность журналиста к китайскому чиновнику.
Но достопочтенный сэр Цанг улыбнулся одними глазами и включил англичанина. «Это нереально и
нецелесообразно» – отрезал он. Перспективы 2015 года для него как будто не существовало. Юань не
полностью конвертируемая валюта – говорил Цанг, – и, судя по всему, не верил в светлое будущее. «Гонконг
и Китай находятся на слишком разных стадиях развития экономик, и эта ситуация вряд ли изменится». И
стоит отметить, что это действительно так. Если Китай без Гонконга пошатнётся, но выстоит, то Гонконг
без Китая лопнет, как мыльный пузырь. Но, по мистеру Цангу, всё совсем наоборот.
Угадайте, кто здесь «развитый», а кто «развивающийся»?
Зато система привязки к доллару США Цанга
вполне устраивает – она и оправданная, и подходящая. Соединённые Штаты могут не волноваться, пока КНР
не начнёт закручивать гайки в экономике. А это непременно случится, как только центр обретёт должную
силу, и юань станет мировой резервной валютой. Надо полагать, что именно в тот момент активизируются
сепаратисты и в Синьцзяне, и в Тибете, и гонконгская оппозиция разразится совсем уж праведным гневом.
Если в 1997 году Британия проиграла, уступив Гонконг,
то сделано это было в самый подходящий момент. Формально, подошёл к концу столетний срок аренды
территории, но когда это смущало англичан? Имел ли место финансовый гамбит в адрес Китая? Для этого
стоит сказать несколько слов об экономике Гонконга и её трансформациях. В 80-х годах здесь задул
неолиберальный ветер, который свёл на нет всю промышленность, нажитую после войны. Сегодня ВВП
Гонконга на 90% состоит из сферы услуг и банковского сектора, и он ничто без «центральной
производящей» – КНР.
Не успела британская яхта отчалить от берегов Китая, выбросив за борт последний кусок колониальной
Азии, как в конце 1997 года в Гонконге грянул экономический кризис. Случайно ли, но он стал одним из
первых его эпицентров. Последний груз, сброшенный с воздушного шара за минуту до крушения. Экономика
Гонконга к тому времени уже насквозь пропиталась ядом неолиберализма и состояла, как сказано выше, из
финсектора и сферы услуг. Чего стоят эти два вестника экономического апокалипсиса доказали кризисы
прошлых и будущих лет.
Сэр Цанг, конечно же, забыл, по чьей милости «развитый», не в пример Пекину, Гонконг тогда остался на плаву.
На выручку ему пришёл только что обретённый отец Китай – единственная страна, которую кризис
не затронул. Страшно представить, что было бы с Гонконгом, останься он к тому времени под властью Британии,
– но на одного «азиатского тигра» сегодня было бы меньше. Главенство госсектора, социалистический уклад
и слабая зависимость от мирового рынка давали Пекину уникальную возможность играть по своим правилам,
а, значит, быть по-настоящему независимым.
Оставим за кадром, что в тот момент щедрый британский «подарок» был гранатой с вырванной чекой. Это
раньше обыватели считали кризисы громом среди ясного неба, а сегодня каждый второй знает, что их
можно предсказать, а каждый десятый – что даже спланировать. И лишь единицы регулярно воплощают
это в жизни, создавая рукотворный гром – в нужное время и в нужном месте. Но Китай не только не упал в
развёрзшуюся пропасть, но и вытащил за уши Гонконг.
А за полгода до взрыва на английской яхте рыдал последний британский губернатор Гонконга – Крис
Паттэн. Оставляя за спиной последнюю колонию, он наверняка сознавал, как вовремя это было сделано.
И плакал то ли от горя, то ли от радости. Когда кризис отшумел, этот господин стал министром иностранных
дел Евросоюза. В конце 90-х – начале 2000-х его паранойей была Чечня.
Евросоюз тогда без мыла лез в
чеченский конфликт. Допустите, мол, урегулировать ситуацию! Мы знаем как! Это у вас, увальней, всё не так,
и права боевиков не соблюдают. Решение лежало на поверхности – отпустить Чечню на мирное плавание и
прекратить издевательства над мирным населением. А главарям сепаратистов раздать Нобелевские премии
мира. Слабовато ведь раздолбали Советский Союз – а дела нужно доводить до конца. Так, чтобы от России,
кроме Московской области, вообще ничего не осталось. С такими мыслями и предложением «урегулировать»
в Москву в 1999 году прибыл Крис Паттэн. Но не успел открыть рта, как был выгнан паршивой
метлой.
Демократические журналисты краснели от стыда за несговорчивую Россию, и сильнее всех – Анна
Политковская. В 2003 году эта гражданка США и близкая подруга Бориса Березовского (по одной
из версий, убитая по его же «заказу») написала заметку для «Новой газеты» о своей встрече с Паттэном в
Брюсселе. В этом материале журналистка в фирменном стиле «свойской беседы» перемывает кости своей
стране – совсем, впрочем, не родной. Уроженка Нью-Йорка прославилась тем, что обвиняла российскую
власть во всех смертных грехах человечества. В те дни, когда чеченские бандиты от уха до уха, как свиней,
резали наших солдат, она взывала к блистательной Европе, где «всё как у людей».
«В Европе всё по-простецки, без чванства…». Паттэн, вот, личную аудиенцию устроил. Он, кстати, тоже
«не то, что наши чиновники с величественной поволокой», а приветливый, в профессорских очках и «улыбается
по-отечески». Очень интересовался ситуацией в Чечне – ведь ни Путин, ни Иванов его в гостайны посвящать
не спешили. Жаловался! И только Политковская могла пролить свет на то, что «непробиваемо, как при «совке».
«Седой и весёлый крепыш» Паттэн не доверял «оккупированному спецслужбами Кремлю».
А Европа так истомилась в информационном голоде, что Брюссель аж «залихорадило от России». Это же надо
иметь такую наглость – самостоятельно решать свои проблемы! Делегацию Европарламента тогда в
очередной раз не пустили в Чечню. Крис недоумевал и удивлялся, а Политковская лила свет: нет прав человека
в Чечне, хоть ты тресни. Мирный план? Конечно, есть! Отдать Чечню на растерзание бандитам, и на выборы
Кадырова не ходить. Так, Политковская, по её словам, спасала престиж России...
|
