Было время, когда эбьюз преследовал нас повсюду. На психологическом семинаре, проводимом американской специалисткой, — эбьюз, на «круглых столах», посвящённых самым актуальным проблемам современности, — тоже эбьюз, на Всемирном психиатрическом конгрессе в Гамбурге — эбьюз, эбьюз и ещё раз эбьюз (в том числе, кукольный).

Не так давно мы побывали на Фестивале детских театров в Минске. Погода была прекрасная, встретили нас, как дорогих гостей, привезли в самую лучшую гостиницу. Но стоило взять в руки программу фестиваля и пробежать глазами аннотацию к спектаклям, нас охватило чувство унылой обречённости.

Опять... Впору запеть «Эбьюз нерушимый...» Тем более, что наш новый государственный гимн, пока ещё, бессловесный.

Но мы, кажется, увлеклись. А ведь, наверняка множество людей ещё не знают, что такое эбьюз. Хотя, пора. Как-никак наиважнейшая проблема цивилизованного мира.

Так вот, «эбьюз» (abuse), в переводе с английского, означает «оскорбление, плохое, неправильное обращение, злоупотребление». В широком смысле слова.

Но профессионалы в области человеческих отношений — психологи, социологи, психотерапевты, педагоги несколько этот смысл сузили. Говоря «эбьюз», они обычно подразумевают дурное обращение с детьми. И, прежде всего, сексуальное насилие.

Только не думайте, что речь идёт о каких-то маньяках. Нет, имеются в виду самые обыкновенные люди. Чаще всего, родственники: отец, мать, отчим, брат (по-русски, в доцивилизованную эпоху, это называлось кровосмешением).

Ширма кукольного театра. На ширме — детская кроватка. И огромные взрослые руки, которые тянутся к куколке, лежащей на этой кроватке. Они шарят по одеялу, ища крохотное тряпичное тельце. Это отчим пришёл в детскую спальню надругаться над падчерицей. Культурно говоря, совершить эбьюз.

Участникам конгресса, не знающим немецкого языка, перед спектаклем, заботливо раздали аннотации на английском. Содержание, впрочем, в переводе не нуждалось: всё и так было понятно.

Зато, без аннотации, мы бы не поняли одной очень важной (если не самой важной) детали! Этот спектакль показывают немецким детям, начиная с девяти лет. Всем.

В Минске мы видели другой спектакль, другого немецкого театра — не кукольного, а драматического. Тема, как вы догадываетесь, была всё та же. Только не отчим, а отец, девочка — не малолетняя, а подросток. И сцены эбьюза, не показывались, а обсуждались.

Последнее обстоятельство чрезвычайно утешало, поскольку спектакль «Первая любовь или то, что мне не принадлежит» шёл без перевода, и дети, которыми был битком набит минский ТЮЗ, реагировали, в основном, на рок-зонги.

А вот, телевидение с задачей перевода справилось прекрасно. Американский фильм «Кое-что об Амелии» начинался в 20.15. Поэтому не только взрослые, но и дети смогли приобщиться к столь актуальной для их возраста теме, как сожительство девочки с папой.

Но, пожалуй, пора вмешаться нашему любимому «лирическому герою» — либералу или, выражаясь патриотично, свободомыслу:

— Нашли повод для иронии! Тема-то действительно актуальна. И для нас — ничуть не меньше, чем для Запада...

За сим следуют аргументы. Телефон доверия... Детская комната милиции... Центр охраны семьи... Знакомый знакомых — то ли наркоман, то ли алкоголик...

Аргументов, прямо скажем, не густо. Когда интересуешься статистикой, то есть, сколько детей звонили за месяц или за год с жалобами на сексуальные посягательства родственника, ответом служит презрительное пожатие плеч. Дескать, тут — такое, а ты, канцелярская крыса, о цифрах! Кто ж считал?

Когда замечаешь, что в подобные службы обращаются именно и только потерпевшие, у работников этих служб нередко создаётся искажённое представление о действительности, всё равно, как иному врачу-венерологу кажется, что все поголовно больны сифилисом, а прокурору — что кругом одни преступники (в лучшем случае, потенциальные)...

Это замечание воспринимается, как неуместный юмор...