 В городе Стокгольме, на самой обыкновенной улице, рядом с самой обыкновенной мечетью, по соседству с самой обыкновенной
городской ратушей, в которой заседали самые обычные шведские муфтии, жила совершенно обычная семья, состоящая из папы,
четырёх его жён и наложницы фрекен Бокк, умудрённой в садомазохистских игрищах и других изощрённых способах доставить
незабываемое наслаждение своему господину.
И, конечно же, в этой обычной шведской семье были дети: пятнадцатилетний Боссе, как и все мальчики в его возрасте, мечтавший
отправиться со своей подружкой Ларре в романтическое путешествие в Израиль и взорвать себя там на какой-нибудь автобусной
остановке.
Его четырнадцатилетняя сестрёнка Бетан, о которой мы не можем сказать ровным счётом ничего, поскольку из-под длинного
чёрного мешковатого платья, увенчанного паранджой, какое и положено носить правильным шведским девочкам её возраста,
выглядывали только босые ступни её ног с густыми зарослями волос между пальцев, а голоса она вообще никогда не подавала,
мы даже не уверены, что она в принципе умеет говорить – а уж, тем более, говорить что-то умное.
А ещё в этой самой обычной шведской семье жил не совсем обычный Малыш, которому буквально на днях исполнилось семь
лет: начнём с того, что у него были голубые глаза и светлые волосы, что для теперешних жителей Швеции совершенно нехарактерно!
Также, заметим, это был единственный мальчик, чьё недостойное правоверного поведение уже в столь юном возрасте стало
поводом для экстренного созыва Стокгольмской Городской Шуры.
* * *
– Это всё из-за того, что вы не захотели подарить мне собаку! – захлёбываясь слезами, кричал Малыш.
– Малыш, ты же знаешь, что собаки – существа, неугодные Аллаху, ибо некоторые гяуры обучают их вынюхивать взрывчатку.
А это серьёзно осложняет нашу работу по пропаганде истинных ценностей среди неверных!
– Да, я, всё понимаю, но... Мне, поверьте, было так одиноко и обидно! Я не выдержал и убежал в свою комнату, чтобы поплакать
под одеялом – тут-то он и прилетел! Он сказал, что очень болен, и что ему тоже срочно нужно в постель! Разве я мог ему отказать?
А потом он обеспокоился, что я могу от него заразиться его ужасной простудой. Ведь Карлсон – самый заразный и смертельно
больной человек в мире! Он предложил измерить мне температуру... Ведь он самый большой в мире специалист по измерению
температуры у Малышей!
– Малыш, это был не градусник! Ректальные градусники выглядят иначе, – холодно отрезал папа.
Спорить с ним было бесполезно. Женщины, на всякий случай, завыли и принялись заламывать руки, жалуясь на позор, нежданно
свалившийся на их седые головы. После чего, добросовестно отвопив положенное, дружно, как по команде, заткнулись.
Хлопнула дверь – это отец семейства в сопровождении всех четырёх жён и любимой наложницы фрекен Бокк, отправились в
ратушу, чтобы выслушать фетву.
* * *
...– Аллах милосерден! – радостно провозвестил папа с порога, когда процессия в полном составе вернулась домой. – Ведь я,
чего греха таить, предлагал уважаемым богословам лично обезглавить тебя, чтобы кровью смыть ужасное пятно позора с нашей
семьи!
...– А я предлагала побить тебя камнями на центральной площади перед ратушей, – сказала какаято из мам.
Отец посмотрел на неё неодобрительно. Мало того, что эта женщина перебивала мужчину, так ещё и говорила откровенные
глупости.
– Что толку? Ведь ты не умеешь кидаться камнями. Ты даже не сможешь попасть камнем в стену сарая! – заметил он не без
оснований.
– А я, Малыш, подала замечательную идею: оскопить тебя и отдать в услужение евнухом, в гарем Мэра Стокгольма! – похвалилась
фрекен Бокк.
– От тебя, моя сладкая, никто другого и не ожидал! – ласково сказал папа.
– И только наша сумасшедшая бабушка Астрид предлагала просто отшлёпать тебя ремнём по тому самому месту, что стало
источником твоего несмываемого позора! – злорадно сказал Боссе, наблюдавший за происходящим с безопасного расстояния.
– Старуха совсем сбрендила. Она впала в маразм ещё на заре Великих Преобразований, и до сих пор не может или не хочет
оценить тех прекрасных результатов, к которым привела шведская государственная программа по приёму иммигрантов с Ближнего
Востока «Освежение Крови», – грустно заметил папа.
– Ведь если бы не эта программа, вокруг были бы такие же генетические уродцы, как наш Малыш, – добавил Боссе. – Когда я
смотрю на его волосы, у меня полное ощущение, что он облился пергидролем, как последняя шлюха. Поблизости не было бы ни
одной приличной мечети, нашими соседями по дому были бы сплошные неверные – да что там говорить! Мы сами, страшно
подумать, могли бы быть неверными!
Все представили эту ужасную картину, после чего на несколько минут воцарилось зловещее молчание. Его прервал глава
семейства...
| 