 Настоящий очерк является подготовленным к 2000-летию христианства кратким изложением террористических
действий, предпринятых на территории России Русской православной церковью от основания до 1917 года. Актуальность
его издания обусловлена некоторой односторонностью современных оценок истории русской церкви. Можно встретить
мнения, что православная церковь отличалась от католической особой терпимостью, не проводила насильственной
христианизации покорённых народов, не участвовала в «Охоте на ведьм» и т. п.
В действительности, ни одна государственная религия или государственная идеология не может существовать
без насилия и запугивания, и православие здесь не исключение. В то же время, террор РПЦ (Русской Православной
Церкви), действительно был несравним по масштабам с аналогичными действиями Западной церкви. Из перечисленных
ниже фактов читатель может самостоятельно сделать вывод о причинах этого. Автор предлагает свою концепцию.
Очерк предлагается вниманию всех любителей отечественной истории.
Церковный террор в Средние Века
Уникальность прихода христианства на Русь, заключалась среди прочего в том, что князь Владимир оказался
первым властителем, который всерьёз воспринял заповеди новой веры, а именно, отменил смертную казнь. Как
повествует «Повесть временных лет», вскоре к нему прибежали взволнованные греки-священнослужители. «Почему
не казнишь разбойников?». «Греха боюсь», – откликнулся князь. – «Как там говорил Господь: «Не убий», «Не судите,
да не судимы будете, прощайте, да прощены будете» и так далее». Святые отцы, ничуть не смутившись, тут же
процитировали послание Павла к римлянам: «Начальник есть Божий слуга тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся,
ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое». «Так, что ты для того и
поставлен Богом, чтобы различать добрых и злых». Владимир облегчённо вздохнул и приказал смертную казнь
восстановить. Естественно, церковь заботилась здесь не только о княжеских, но и о собственных интересах – первое
восстание против введения христианства произошло уже в 989 году в Новгороде – как, спрашивается, убеждать
невежественных язычников без смертной казни?
Характерны две истории о непокорных волхвах. Один, ставший было пророчествовать в Киеве, «в одну из ночей
пропал без вести», якобы унесённый дьяволом (НКВД до такого объяснения не додумался). Другой волхв объявился
в Новгороде, где принялся хулить веру христианскую и обещать совершение чудес. Власть новгородского епископа
пошатнулась и когда он, одев праздничное облачение и взяв в руки крест, призвал новгородцев разделиться на тех,
кто верит волхву и верит богу: «князь Глеб и дружина его пошли и стали около епископа, а люди все пошли к волхву».
Ситуация разрешилась малой кровью. Князь, спрятав под плащом топор, подошёл к волхву и завязал с ним разговор:
«А знаешь ли, что будет с тобою сегодня?». «Чудеса великие сотворю», – ответил ничего не подозревающий
богослужитель. Князь вынул припрятанный топор и одним ударом посрамил провидческий дар язычника. Естественно,
никакого осуждения такого богословского аргумента как вероломное убийство, со стороны автора летописи не следует.
«И пал он мёртвым, и люди разошлись. Так погиб он телом, а душою предался дьяволу», – удовлетворённо резюмирует
христианский монах.
На православную Русь не распространилась западная «Охота на ведьм». Тем не менее, ведьм у нас сжигали. Уже
в «Повести временных лет» (под тем же 1071 годом) мы встречаем строки, достойные включения в «Молот ведьм":
«Больше же всего через жён бесовские волхвования бывают, ибо искони бес женщину прельстил, она же
мужчину, потому и в наши дни много волхвуют женщины чародейством, и отравою, и иными бесовскими кознями»
(для сравнения, начало «Молота ведьм» (1487): «Это молот злодеек. Ересь эта не злодеев, а злодеек, потому так и
названо. Если бы не женская извращённость, мир был бы свободен от множества опасностей»). В 1204 году, в Суздале
были сожжены некие «лихие бабы», устроившие в княжестве неурожай. В 1227 году четырех волхвов
сожгли в Новгороде. В 1411 году (почти за сто лет до начала «Охоты» в Европе) двенадцать «жонок вещих»
наслали чуму на Псков, за что и попали на костёр. Таким образом, Россия, в каком-то смысле, родина «Охоты
на ведьм».
Не прекратились расправы и позже. В 1575 году, в Новгороде погибли на костре пятнадцать «ведуний».
В 1591 году, в Астрахани, подосланные из Крыма колдуны навели порчу на «политического эмигранта» – переселившегося
в Россию крымского царевича Мурат-Гирея. Государь Фёдор Иванович приговорил колдунов-шпионов
к сожжению (перед казнью их подвергли всевозможным пыткам, дабы выяснить «по чьему умышлению
испортили царевича», но никаких показаний добиться не удалось, возможно, «террористам» просто не в чем было
признаваться).
От 1647 года до нас дошёл указ Алексея Михайловича на имя шацкого воеводы Григория Хитрово, повелевающий
«на площади в струбе, облокши соломою, сжечь «жёнку Агафью и мужика Терёшку Ивлева, которые с помощью
заклинаний и “нити мёртвого человека с приговором” уморили до смерти князя Н. И. Одоевского и нескольких крестьян.
В начале 1653 года, из Москвы во все концы царства полетели указы, повелевающие усилить борьбу с ведунами и
ворожеями. Преступлением объявлялось иметь «еретические и гадательные книги, и письма, и заговоры, и коренья»,
а наказанием для тех, кто и после царских указов «от таких злых и богомерзких дел не отстанут» провозглашалось
разрушение до основания дома виновного и сожжение в срубе его самого. В 1666 году запорожский гетман
И. М. Брюховецкий велел сжечь шесть ведьм, напустивших чахотку на него и его супругу.
При подавлении восстания С. Разина в 1671 году были сожжены предводительница одного из отрядов
восставших монахиня Алёна, признанная «ведуньей» (как за неженское занятие, так и за свою стойкость во время
пыток – палачи пришли к выводу, что она колдовским образом не чувствует боли) и бунтовщик Кормушка Семёнов,
у которого была найдена тетрадка с заговорами. Жёнка Федосья, обвинённая в порче, попала на костёр в
1674 году, в северном городе Тотьме. В 1676 году в селе Сокольском очередным царским указом было повелено
сжечь Панко и Аноску Ломоносовых, колдовавших с помощью кореньев. Последний раз русская ведьма
взошла на костёр в 1682 году. Это была Марфушка Яковлева, жена водопроводчика, уличённая в наведении порчи
на самого царя Фёдора Алексеевича. Уже в 1731 году вышел императорский указ о сожжении, как самих
волшебников, так и обращающихся к их помощи, но нет данных о применении указа на практике.
Следует иметь в виду, что перечисленные женщины (в отличие от большинства жертв на Западе), в основном
действительно были профессиональными колдуньями. Из записок английского купца и дипломата Д. Горсея мы узнаём,
что ведовство было для женщин, погибших в Новгороде, ремеслом, которым они занимались под покровительством
новгородского архиепископа Леонида (на костёр они попали после осуждения покровителя за измену). Вообще, из
многих источников известно, что ведовство на Руси было широко распространённым, хотя и рискованным промыслом.
Кроме государственного террора, как мы видели, достаточно регулярного, им угрожали неофициальные народные
расправы (часто с участием местного духовенства) продолжавшиеся ещё и в начале XX века.
Собиратели русского фольклора братья Соколовы, в вышедшей в 1915 году статье «Белозёрская деревня и её быт»,
описали один такой случай: «тереховские крестьяне говорили нам, что в с. Пятнице на Вешаре соседнего Устяженского
уезда как-то сожгли колдунью за то, что она многих «портила». Ближайшим поводом к такой расправе была
порча колдуньей одной женщины молодухи (из деревни Володиной). Муж подговорил крестьян. Они забили окна и
двери, обложили дом колдуньи соломой и подожгли...»
|
